Неточные совпадения
Хочу, ну!» — и она
шире открыла глаза, желая этим усилить действие взгляда.
Калитку
открыл широкоплечий мужик в жилетке, в черной шапке волос на голове; лицо его густо окутано
широкой бородой, и от него пахло дымом.
Толстые щеки
широкого лица оплыли,
открывая очень живые, улыбчивые глаза.
И повернулся к Самгину
широкой, но сутулой спиною человека, который живет, согнув себя над книгами. Именно так подумал о нем Самгин,
открывая вентиляторы в окне и в печке.
В чистеньком городке, на тихой,
широкой улице с красивым бульваром посредине, против ресторана, на веранде которого, среди цветов, играл струнный оркестр, дверь солидного, но небольшого дома, сложенного из гранита,
открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела в полутемную комнату, где на
широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
Вдохновляясь, поспешно нанизывая слово на слово, размахивая руками, он долго и непонятно объяснял различие между смыслом и причиной, — острые глазки его неуловимо быстро меняли выражение, поблескивая жалобно и сердито, ласково и хитро. Седобородый, наморщив переносье,
открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, но ему мешала оса, летая пред его
широким лицом. Третий мужик, отломив от ступени большую гнилушку, внимательно рассматривал ее.
Дело такое: попала Маринушка как раз в компанию некоторых шарлатанов, — вы, конечно, понимаете, что Государственная дума
открывает шарлатанам
широкие перспективы и так далее.
Он схватил кисть и жадными,
широкими глазами глядел на ту Софью, какую видел в эту минуту в голове, и долго, с улыбкой мешал краски на палитре, несколько раз готовился дотронуться до полотна и в нерешительности останавливался, наконец провел кистью по глазам, потушевал,
открыл немного веки. Взгляд у ней стал
шире, но был все еще покоен.
Сквозные железные ворота
открывали вид на
широкий двор, со всех сторон окруженный каменными службами, конюшнями, великолепной оранжереей.
В конце письма «вельможа» с большим вниманием входит в положение скромного чиновника, как человека семейного, для которого перевод сопряжен с неудобствами, но с тем вместе указывает, что новое назначение
открывает ему
широкие виды на будущее, и просит приехать как можно скорее…
Но… в сущности, этого не было, и не было потому, что та самая рука, которая
открывала для меня этот призрачный мир, — еще
шире распахнула окно родственной русской литературы, в которое хлынули потоками простые, ясные образы и мысли.
Странное было пробуждение Галактиона. Он с трудом
открыл глаза. Голова была точно налита свинцом. Он с удивлением посмотрел кругом. Комната совершенно незнакомая, слабо освещенная одною свечой под зеленым абажуром. Он лежал на
широком кожаном диване. Над его головой на стене было развешано всевозможное оружие.
Редкий болотистый ельник скоро расступился и
открыл довольно
широкое болото, очевидно образовавшееся из лесного озера; почва зыбко качалась под тяжестью проходивших людей, а самая средина была затянута высокой желтоватой травой, над которой пискливо звенели комары.
Он мигнул, и вдруг его свирепое лицо изменилось от
широкой улыбки, толстые, каленые щеки волною отошли к ушам,
открыв большие лошадиные зубы, усы мягко опустились — он стал похож на толстую, добрую бабу.
Замолчал, все
шире открывая рот, и вдруг вскрикнул, хрипло, точно ворон; завозился на койке, сбивая одеяло, шаря вокруг себя голыми руками; девушка тоже закричала, сунув голову в измятую подушку.
На дьякона стал налегать сон; он поплотней прислонился к пирамиде и задремал, но ненадолго; ему вдруг почудилось, как будто кто-то громко топнул, Ахилла
открыл глаза: все было тихо, только небо изменилось; луна побледнела, и по серой пирамиде Савелия ползла одна длинная и
широкая тень. Тучилось и пахло утром. Ахилла встал на ноги, и в эту минуту ему опять показалось, что по кладбищу кто-то ходит.
Но вот шелохнул ветерок, по сонной реке тихо сверкнуло мелкой рябью, за узорною решеткой соборного храма встрепенулись листочки берез, и пустые складки
широких покровов нагорной статуи задвигались тихо и
открыли тонкие ноги в белых ночных панталонах.
Но
открыв незапертую калитку, он остановился испуганный, и сердце его упало: по двору встречу ему шёл Максим в новой синей рубахе, причёсанный и чистенький, точно собравшийся к венцу. Он взглянул в лицо хозяина, приостановился, приподнял плечи и волком прошёл в дом, показав Кожемякину
широкую спину и крепкую шею, стянутую воротом рубахи.
Между гряд, согнувшись и показывая красные ноги, выпачканные землей, рылись женщины, наклоня головы, повязанные пёстрыми платками. Круто выгнув загорелые спины, они двигались как бы на четвереньках и, казалось, выщипывали траву ртами, как овцы. Мелькали тёмные руки, качались
широкие бёдра; высоко подобранные сарафаны порою глубоко
открывали голое тело, но Матвей не думал о нём, словно не видя его.
— Вычтите из итога и накиньте комиссионные, — сказал, вставая, Гез Бутлеру. Затем он провел меня по коридору и,
открыв дверь, стал на пороге, сделав рукой
широкий, приглашающий жест.
У стены, заросшей виноградом, на камнях, как на жертвеннике, стоял ящик, а из него поднималась эта голова, и, четко выступая на фоне зелени, притягивало к себе взгляд прохожего желтое, покрытое морщинами, скуластое лицо, таращились, вылезая из орбит и надолго вклеиваясь в память всякого, кто их видел, тупые глаза, вздрагивал
широкий, приплюснутый нос, двигались непомерно развитые скулы и челюсти, шевелились дряблые губы,
открывая два ряда хищных зубов, и, как бы живя своей отдельной жизнью, торчали большие, чуткие, звериные уши — эту страшную маску прикрывала шапка черных волос, завитых в мелкие кольца, точно волосы негра.
В бреду шли дни, наполненные страшными рассказами о яростном истреблении людей. Евсею казалось, что дни эти ползут по земле, как чёрные, безглазые чудовища, разбухшие от крови, поглощённой ими, ползут, широко
открыв огромные пасти, отравляя воздух душным, солёным запахом. Люди бегут и падают, кричат и плачут, мешая слёзы с кровью своей, а слепые чудовища уничтожают их, давят старых и молодых, женщин и детей. Их толкает вперёд на истребление жизни владыка её — страх, сильный, как течение
широкой реки.
Гулкий шум мягкими неровными ударами толкался в стёкла, как бы желая выдавить их и налиться в комнату. Евсей поднялся на ноги, вопросительно и тревожно глядя на Векова, а тот издали протянул руку к окну, должно быть, опасаясь, чтобы его не увидали с улицы,
открыл форточку, отскочил в сторону, и в ту же секунду
широкий поток звуков ворвался, окружил шпионов, толкнулся в дверь, отворил её и поплыл по коридору, властный, ликующий, могучий.
Но Иван Иваныч не шевелился и не
открывал глаз. Хозяин пригнул его голову к блюдечку и окунул клюв в воду, но гусь не пил, еще
шире растопырил крылья, и голова его так и осталась лежать в блюдечке.
И как с первого раза знакомился своими глазами Колесников, так своими с первого раза и навсегда убеждал Погодин; так и теперь сразу и навсегда убедил он только что пришедшего в чем-то радостном и необыкновенно важном. Заерзав на стуле, Колесников в
широкой улыбке
открыл черные, но крепкие зубы и пробасил...
Девушка
открыла вечную книгу на том месте, где в ней лежала
широкая матовая голубая лента, и вечная книга приготовилась рассказывать своим торжественно простым языком свои удивительные повести.
И вот Артамонов, одетый в чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди тёплой комнаты, в сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном,
широком платье. На её бледном лице хорошо светятся серые глаза; мягким голосом она очень просто и покорно, не жалуясь, рассказала о недавней смерти мужа, о том, что хочет продать усадьбу и, переехав в город,
открыть там прогимназию.
Широкое добродушное лицо Ароматова при последних словах точно расцвело от улыбки: около глаз и по щекам лучами разбежались тонкие старческие морщины, рыжеватые усы раздвинулись и по
широким чувственным губам проползла удивительная детская улыбка. Ароматов носил окладистую бородку, которую на подбородке для чего-то выбривал, как это делают чиновники. Черный шелковый галстук сбился набок,
открывая сомнительной белизны ситцевую рубашку и часть белой полной шеи.
Бешметев действительно никаким образом не мог быть отнесен по своей наружности к красивым и статным мужчинам: среднего роста, но
широкий в плечах, с впалою грудью и с большими руками, он подлинно был, как выражаются дамы, очень дурно сложен и даже неуклюж; в движениях его обнаруживалась какая-то вялость и неповоротливость; но если бы вы стали всматриваться в его
широкое бледное и неправильное лицо, в его большие голубые глаза, то постепенно стали бы
открывать что-то такое, что вам понравилось бы, очень понравилось.
Резкий толчок саней о камень… Потом ровное поскрипывание полоза, и я опять сладко заснул. Только сначала еще сквозь дремоту,
открывая порой глаза, я видел, что мы едем гуськом по
широкой пустынной луговине, и ветер сыплет в лицо крупными хлопьями снега…
Под самым окном спал солдат,
открыв рот с белыми блестящими зубами, вот чья-то
широкая спина с толстой, голой шеей загородила окно, и больше ничего уже не видно.
Первому же из них
открыла юная Мафальда свои страстные объятия и упоила его блаженством сладостных поцелуев и страстных ласк. Отдала она его желаниям свое прекрасное тело, простертое здесь же, на улице, на поспешно разостланном
широком плаще ее любовника. И пред очами вожделеющей толпы юношей, испускающих вопли страсти и ревности, быстро насладились они горячими ласками.
О. Игнатий
открыл окно — и в комнату
широкой струей полился свежий воздух, пахнущий пылью, недалекой рекой и цветущей липой, и еле слышное донеслось хоровое пение: вероятно, катались на лодках и пели.
В каждом новом творческом акте все
шире открывает художник свои объятия, но богиня ускользает из них манящим призраком, оставляя его в немом отчаянии готовым разбить свою певучую, но бессильную лиру.
Лакей, облокотившись на свое кресло, дремал на козлах, почтовый ямщик, покрикивая бойко, гнал крупную потную четверку, изредка оглядываясь на другого ямщика, покрикивавшего сзади в коляске. Параллельные
широкие следы шин ровно и шибко стлались по известковой грязи дороги. Небо было серо и холодно, сырая мгла сыпалась на поля и дорогу. В карете было душно и пахло одеколоном и пылью. Больная потянула назад голову и медленно
открыла глаза. Большие глаза были блестящи и прекрасного темного цвета.
Это не была Александра Ивановна, это легкая, эфирная, полудетская фигура в белом, но не в белом платье обыкновенного покроя, а в чем-то вроде ряски монастырской белицы. Стоячий воротничок обхватывает тонкую, слабую шейку, детский стан словно повит пеленой и
широкие рукава до локтей
открывают тонкие руки, озаренные трепетным светом горящих свеч. С головы на плечи вьются светлые русые кудри, два черные острые глаза глядят точно не видя, а уста шевелятся.
Магнуса не оказалось дома, и Меня приняла Мария. Великое спокойствие снизошло на Меня, великим спокойствием дышу Я сейчас. Как шхуна с опущенными парусами, Я дремлю в полуденном зное заснувшего океана. Ни шороха, ни всплеска. Я боюсь шевельнуться и
шире открыть солнечно-слепые глаза, Я боюсь, неосторожно вздохнув, поднять легкую рябь на безграничной глади. И Я тихо кладу перо.
Он сообщил, между прочим, что несколько барышень-дачниц хотят
открыть частную школу. Болгары охотно соглашаются платить, потому что программа предполагается много
шире программы народной школы; особенно почему-то их прельщает, что дети их будут учиться французскому языку.
Это писалось в то время, когда молодежь толпами уходила в марксизм именно потому, что он широко
открывал двери личному почину и инициативе, что указывал
широкое поле деятельности для всякого, кто не боялся жертв и был готов идти на них.
Постоянно были у меня на столе — тоже кем-то подаренные папе — издания Гербеля: «Русские поэты в биографиях и образцах», «Немецкие поэты», «Английские поэты» — три увесистых тома.
Откроешь наудачу и читаешь, — сегодня Баратынского или Клюшникова, завтра Ленау или Аду Кристен, там — Теннисона или Крабба. Незаметно, камешек за камешком, клалось знакомство с
широкой литературой.
Он считается, как и она, скуповатым, а по своей части кряжистым «дисконтером», но она знает, что он способен
открыть ей
широкий кредит.
Да, сделать бы его своим наследником, дать ему почувствовать, как она выше его своим великодушием, так и сказать в завещании, что"считаю, мол, вае достойным поддержки, верю, что вы сумеете употребить даруемые мною средства на благо общественное; а я почитаю себя счастливой, что
открываю такому энергическому и талантливому молодому человеку
широкое поле деятельности…"
Генерал выслушал обвинения против полковника с неудовольствием и «не совсем им поверил». Лучше скажем, — судя по запискам, — он совсем этому не поверил, а еще
шире открыл волку двери в овчарню.
— Теперь мы заживем дружной, маленькой семьей, разовьем друг перед другом наши мечты и мысли…
Откроем дерзновения наши и
широкими взмахами крыльев взлетим к намеченным вершинам, — мечтательно говорит Ольга, такая же милая фантазерка, какою была и прежде.
Он состоял из четырех комнат и прихожей, кухня отделялась
широкими сенями. В эти сени вела одна дверь из прихожей, а другая из угольной комнаты, занимаемой спальней. Последняя была наглухо заколочена. Выбор Василия Ивановича остановился на этой задней комнате, он приказал
открыть дверь в сени и заколотить ведущую в другие горницы.
То, что можно было, по его разумению, согласить в философии и науке с откровением, он согласил, но и без него над этим работали умы"почище"его. У него — более скромная задача: показать своим единоверцам новые исходы,
открыть перед ними более
широкие горизонты, воздержать от мертвечины, буквоедства или дремучего изуверского мракобесия.
Поэтому на даче в Стрельне они застали выписанных Гиршфельдом из Петербурга Князева и Неведомого и их благосклонному покровительству передал Гиршфельд своего клиента,
открыв для них всех
широкий кредит в местном трактире.
Он
открыл ей свои
широкие объятия и обнял своими могучими руками ее гибкий стан.
Эта смерть ведь
открывала ей
широкое поле — у нее становилась «своя воля».
Пансион этот, впрочем, вскоре постигла судьба многих московских пансионов: он закрылся за недостатком учащихся, а Вознесенский, с помощью одного капиталиста,
открыл свое большое реальное училище и повел дело на
широких началах.